Винегрет из событий, персонажей и историй в одной миске под названием «Чернобыль»

Денис Вишневский. Фото: Дмитрий Демишев.

Заведующий научным отделом в Чернобыльском радиационно-экологическом биосферном заповеднике (Украина) Денис Вишневский о журналистах:

Начался сезонный лёт журналистов в зону отчуждения, к 20-м числам апреля он достигнет максимума. Рассмотрел некоторые общие места чернобыльских репортажей, которые, скажем так, напрягают. 

Винегрет из событий, персонажей и историй в одной миске под названием «Чернобыль».

Многие репортажи страдают этим. Некоторые даже видят в этом канон чернобыльского репортажа, где есть всего понемногу: ликвидаторы, сталкеры, самоселы, новый безопасный конфайнмент. Для человека постороннего все вышеперечисленное связано с Чернобылем – это не подлежит сомнению. Однако это не значит, что все эти феномены связаны между собой. Более того - они вообще не связаны. Так, ликвидаторы и сталкеры относятся, образно говоря, к разным историческим эпохам. Исследователи-радиоэкологи не пересекаются с самоселами. А сотрудники ЧАЭС работают в ином ритме, чем другие предприятия зоны отчуждения. 

Маятник радости и ужаса

Два самых распространенных сюжета. По форме одинаковые – журналист стоит на фоне чего-нибудь в зоне отчуждения, показывает дозиметр и при этом что-то говорит. По содержанию они разные. В одном случае журналист с позитивным видом вещает о том, что посмотрите на дозиметр - там циферки как в Киеве и все ОК: «Мы победили Чернобыль». Второй вариант – журналист с суровым лицом демонстрирует дозиметр и тревожно говорит, что вот тут норма радиации превышает в N раз. В качестве аргумента указывает на мерзкий писк дозиметра и цифры, которые он не понимает.

Журналист с радиометром (дозиметром) на фоне ЧАЭС. Фото: "Белатом".

Удивительно, но этот маятник за год проходит обязательно один цикл колебания, а иногда больше. То есть, условно, в апреле нам рассказывают, как все хорошо и в зоне «нет радиации». А через месяц или два на пожаре или другой чрезвычайной ситуации будут говорить - «мы все умрем».

Обе эти позиции далеки от реального положения вещей. Зона отчуждения – это место, где выпало большое количество радиоактивных веществ из аварийного реактора. Настолько большое, что пришлось эвакуировать местное население и закрыть территорию. Со временем, в результате распада радионуклидов, радиационные показатели уменьшились на несколько порядков, но точно не достигли доаварийных уровней. И говорить однозначно о безопасности постоянного проживания (а не временного нахождения, т.е. не путать экскурсию с эмиграцией) не приходится. В любом случае, решение об изменении статуса отдельных участков будет приниматься в результате комплексных исследований, а не на основании показателей бытового дозиметра. В юридической плоскости этот вопрос будут решать органы центральной власти, а не местные чиновники или отдельные эксперты.

Если говорить об опасности радиации, то она есть. «Смерть под лучом» и другие варианты лучевой болезни здесь, конечно, исключены. Но мест, где уровни загрязнения крайне высокие – хватает. У профессионалов отношение к радиации простое: «чем меньше, тем лучше».

Эксперты

Эксперты – это отдельная боль. Казалось бы, Украина страна, которая в наибольшей степени испытала воздействие катастрофы. Результатом этого стало создание сильной экспертной среды: центры научных и прикладных исследований, группы и отдельные ученые с международной репутацией. Радиоэкология и радиационная безопасность стала специализацией нашей страны в мировом разделении научного труда. Вместе с тем журналисты умудряются все это игнорить и годами создавать экспертный «антимир». Рассмотрим его обитателей поближе.

«Человек из народа»

Поймать кого-нибудь из жителей прилегающих территорий или рядового сотрудника зоны и начать расспрашивать о радиации. Занятие бессмысленное по причине того, что ионизирующее излучение не воспринимается органами чувств, а теоретическая часть экзамена по РБ настолько абстрактна, что ей трудно найти место в повседневной жизни. Но результатом хождения в народ может стать знакомство с «фольклорной радиоэкологией». Это система представлений и практик, связанных с радиацией и распространенная среди сотрудников зоны и прилегающих территорий. Как и всякий фольклор стройностью и непротиворечивостью не отличается, но имеет важную функцию адаптировать психику людей к условиям среды.

Бабушка, коза и радиометр (дозиметр). Фото: "Белатом".

Приведу несколько примеров. «Грибы на песке радиацию не берут, только те, что из земли растут» - этот тезис когда-то озвучил водитель СЭС. Вместе с «гарантированно чистыми местами» составляет часть корпуса представлений грибников и других собирателей биоресурсов. Время от времени адепты этой секты «попадают», если не на доз. контроле, то точно на СИЧ (счетчик излучения человека). Поэтому для подстраховки пытаются дары леса померять «на радиацию». Лучше всего это получается, когда есть доступ в лабораторию, где могут измерить содержания радионуклидов и, что не менее важно, интерпретировать полученные цифры. Большинство такого доступа не имеет и меряют чем есть, то есть дозиметрами и радиометрами разной степени точности и исправности. Критерий простой – что б не пищал или не зашкаливал сильно.

Гриб, радиометр (дозиметр) и журналист. Фото: "Белатом".

Большую группу составляют представления радиофобного типа. Это реальный ужас. Самое распространенное - вкус металла на языке и полное оцепенение при проезде КПП «Лелев» в сторону ЧАЭС. «У нас, у всего наряда, кровь носом идти начинает, когда от ЧАЭС ветер дует» - рассказывал 12 лет назад капитан милиции на КПП. «Там, где один рентген!» - это уже изобретение последнего поколения сотрудников. Они любую единицу на любом дозиметре воспринимают как Рентген. Радиофобные истории нередко придумывают для розыгрыша новичков или визитеров.

«Гении»

Эти были всегда. Поиск решения фундаментальных проблем познания и бытия человечества завел их на периферию научного или инженерно-технического сообщества. Оттуда они меняют мир, а в нашем случае готовят полное и окончательное решения чернобыльской проблемы. Кто-то создает новые теории, которые опрокидывают современную физику, такие как биологическая трансмутация. Но большинство предлагают циклопические инженерные проекты: срезать 2-3 метра почвы и захоронить или наоборот всю поверхность залить полимером на те же 2-3 метра для защиты от излучения. Более расчетливые любят, под смену власти, предложить уникальный агрохимический препарат, который заблокирует радионуклиды в почве навсегда.

«Зарубежные ученые»

Термин родом из советского прошлого, где было базовое деление на «Отечественное» и «Зарубежное». «Зарубежное» по умолчанию рассматривалось как что-то более лучшее и качественное. Сейчас мир стал более открытым и сложным, поэтому старые категории не работают так однозначно. Американский исследователь Тим Муссо появился в Чернобыле в середине нулевых. Вначале он что-то тихо исследовал на довольно бюджетной базе, а затем решил добавить PR и стал каждый год выдавать по фундаментальному открытию, с которым прилежно знакомил СМИ. Так мы узнали, что живем в натуральном Аду: у ласточек мозги от радиации уменьшаются; перелетные птицы в зону не возвращаются; бактерии все сдохли и теперь у нас, как в пустыне, древесина не разлагается; пауки в Рыжем лесу страдают когнитивным расстройством и плетут паутину как попало. И так далее и тому подобное. Долгое время другие исследователи игнорировали его результаты или смотрели на него как на безобидного фрика. Но фрик оказался вполне себе обидным. За годы деятельности в зоне он так загадил информационное поле, что его дикие прозрения стали воспринимать как факты не только в СМИ, но и в экспертных кругах. Он уже несколько лет не генерирует новых идей, однако его старые достижения в упаковке «Зарубежные ученые в Чернобыле установили, что …» живут своей жизнью в ноосфере и возвращаются к нам в вопросах журналистов.

«Экологи»

Сборная группа из общественных организаций разной степени серьезности. В чернобыльской тематике обычно не разбираются, но сам Чернобыль любят. Даже спустя 35 лет любое нештатное событие в зоне отчуждения является триггером панической атаки для нашего общества. Они этим пользуются что бы занять себе нишу в медиапространстве. Для них характерны громкие и образные алармистские заявления. Например: «через два месяца Киеву грозит немедленная эвакуация». Под этими заявлениями нет не только реальных оснований, но, часто, и логики.

«Туроператоры»

Туристы около ЧАЭС. Фото: "Белатом".

Посещение зоны – это один из самых молодых и быстро растущих секторов национальной экономики туризма. Так, во всяком случае, было до пандемии. На этом рынке действует множество туроператоров. Не все, далеко не все, но некоторые из них любят примерять одежды «чернобыльских пророков» и комментировать для СМИ любое событие в зоне отчуждения. Мотив этого простой - конвертация коммерческого капитала в репутационный для дальнейшего продвижения бизнеса. Проблема в том, что компетенции в сфере чернобыльского туризма не имеют отношения ни к радиоэкологии, ни к чернобыльской политике.

Источник: Страница Дениса Вишневского в "Фейсбуке".