Михаил Ельяшевич – белорусский участник первого ядерного испытания СССР

 М. Ельяшевич в 1991 году. Фото: журнал ВИЕТ.

В России в 2025 году на экраны вышел сериал «Атом», создатели которого замахнулись на попытку достоверно показать историю создания в СССР ядерного оружия.

Сериал вызвал противоречивую реакцию у зрителей. Одни встретили его с восторгом, другие указывали на многочисленные ошибки и неточности сценария. В несомненную заслугу российским кинематографистам можно поставить сам факт того, что они взялись за очень сложную тему и стимулировали интерес к судьбам людей, стоявших у истоков советского атомного проекта.

Во время первого ядерного испытания СССР 29 августа 1949 года одна из важнейших ролей была поручена белорусскому учёному Михаилу Александровичу Ельяшевичу.

К атомному проекту М.А.Ельяшевич был привлечён, будучи известным учёным в области спектроскопии, доктором физико-математических наук и соавтором двухтомной монографии «Колебания молекул», впоследствии удостоенной Сталинской премии.

В Советском Союзе знали из опубликованной в США и переведённой на русский язык книги Г.Д.Смита «Атомная энергия для военных целей», что ядерный взрыв сопровождается «ослепительной вспышкой». Трое советских граждан имели возможность открыто наблюдать за вспышкой в ходе одного из американских испытаний; возможно были ещё и тайные наблюдатели.

Сравнивая яркости вспышки и солнца, можно было дать предварительную грубую оценку мощности первого советского испытания. Из воспоминаний ветеранов известно, как Лаврентий Берия требовал от наблюдателей оценивать мощность методом «прищуренного глаза». Но для более точных расчётов требовалась полноценная система оптических наблюдений, за разработку которой отвечал Михаил Ельяшевич.

Вот как он сам вспоминал в статье, опубликованной в российском научном журнале ВИЕТ ( «Вопросы истории естествознания и техники») в 1996 году (№2, сс.151-165):

«Работы по подготовке ядерного взрыва – взрыва атомной бомбы – были успешно завершены к концу августа 1949 г. Наступил долгожданный момент, когда этот взрыв должен был быть произведён. В этот исторический день (как мы все чувствовали) – 29 августа 1949 г. – И.В.Курчатов, руководитель полигона, научные руководители (М.А.Садовский и руководители лабораторий), персонал, связанный с системой автоматики, находились на командном пункте 12-П. Среди них был и я.

В помещении стоял пусковой автомат, нажатием кнопки которого производился взрыв (именно эта система разрабатывалась под руководством Г.Л.Шнирмана и его помощника П.В.Кевлишвили). Наступили минуты напряжённого ожидания. Включено оповещение; «...Пять, четыре, три, два, один...». Нажал кнопку пускового автомата военный инженер Сергей Львович Давыдов.

Через окна командного пункта мы сразу увидели (у всех были специально изготовленные тёмные очки, защищавшие от яркого излучения) мощную световую вспышку, огненный шар взрыва в виде полукруга. Затем свечение ослабло, и шар стал подниматься, превращаясь в облако взрыва с образованием пылевого столба; поднявшись, облако стало рассеиваться. Через несколько секунд после момента взрыва дошла ударная волна, послышался сильный грохот.

Всё произошло как ожидалось, испытания увенчались полным успехом. Отлично сработала вся автоматика, многочисленные приборы дали свои показания. Как писал в своих воспоминаниях Садовский, «всё огромное число приборов сработало безотказно и на все поставленные научные задачи были получены количественные ответы. Сравнивая наши результаты с американскими, мы могли с гордостью сказать, что советское испытание было проведено на существенно более высоком уровне».

Прекрасно сработала и вся оптическая аппаратура, особенно эффектными оказались снимки фото- и кинокамерами, а результаты, полученные спектрографами с временной развёрткой и лупой времени ЦТ-I, оказались весьма ценными с научной точки зрения. Эти данные позволили тщательно проследить за процессами образования и развития огненного шара, за спектральным составом излучения его поверхности. Вместе с последующими результатами наблюдений более мощных взрывов они послужили подтверждением теории развития огненного шара во времени как взрывной низкотемпературной плазмы.

В последующие дни была произведена предварительная обработка данных, полученных с помощью аппаратуры; данные, относящиеся к действию ударной волны и к интенсивности светового излучения, оказались в согласии с ожидаемой мощностью взрыва в 20 кТ (в тротиловом эквиваленте).

С результатами ознакомился Л.П.Берия: докладывать о них пришлось научным руководителям, в частности – и мне. Берия дал указание подготовить для Сталина альбом со снимками взрыва, и мы в оптической лаборатории, работая днём и ночью, срочно это задание выполнили; альбом был послан Сталину».

За вклад в подготовку и проведение испытания М.А.Ельяшевич был награждён орденом Ленина и премирован 35 тысячами рублей. Также ему было присвоено звание лауреата Сталинской премии второй степени, а он сам и его семья получили право на бесплатный проезд всеми видами транспорта в СССР.

Участие Михаила Александровича в атомном проекте не уберегло его отца, бывшего эсера, от очередной ссылки. У самого Михаила начались неприятности на работе, и в 1956 году он связал свою судьбу с Беларусью. У нас его избрали в Академию наук БССР, возглавлял лабораторию Института физики, руководил кафедрой атомной и молекулярной физики БГУ, преподавал на кафедре ядерной физики БГУ, был научным консультантом НИИ прикладных физических проблем при БГУ, главным научным сотрудником Института тепло- и массообмена НАНБ (1990-95) и советником при дирекции Института молекулярной и атомной физики НАНБ.

Скончался Михаил Александрович в январе 1996 года. Похоронен на Восточном кладбище Минска.